|
| |
|
Главная -> Экология
Проще отпустить цены на газ и св. Переработка и вывоз строительного мусораЕ. Легкая, И. Кириленко К 2020 году энергоемкость валового внутреннего продукта по сравнению с 2005 годом должна снизиться на 60 процентов. Именно такая задача поставлена в Директиве Президента № 3, где экономия и бережливость названы главными факторами экономической безопасности государства. И, кажется, все просто: экономить — значит сокращать расходы. Беречь — это не допускать потерь. Но как и за счет чего? Одними энергосберегающими светильниками, плотно закрытыми дверями, установкой счетчиков и вовремя выключенным светом не обойдешься. Масштабы иные. И проблемы гораздо глубже. Сегодня об энергосберегающих технологиях, топливно–энергетическом балансе и хозяйском подходе за «круглым столом» нашей газеты рассуждают заместитель министра энергетики Леонид ШЕНЕЦ, заместитель председателя президиума НАН Беларуси Владимир ТИМОШПОЛЬСКИЙ, директор РУП «Белинвестэнергосбережение» Александр САВАНОВИЧ, директор Белорусского теплоэнергетического института Михаил ГЕРМАН, заведующий научно–исследовательской лабораторией РУП «Белэнергосетьпроект» Всеволод ПЕКЕЛИС и заместитель председателя Минского районного исполнительного комитета по строительству Сергей РУТА. «СБ»: Официально показатель энергоемкости нашего ВВП в 1,5 — 2 раза выше, чем в развитых странах с такими же климатическими условиями. Но специалисты называют и другие, более высокие цифры. Где истина и какова точка отсчета в повышении энергоэффективности белорусской экономики? В.Тимошпольский: Если брать в среднем по стране, то да, энергоемкость продукции у нас в 1,5 — 2 раза выше, чем в развитых странах. Энергетическая система в плане производства тепловой и электрической энергии более или менее соответствует европейскому уровню. А вот если возьмем промышленный сектор, в частности химическую отрасль, предприятия системы Минпрома, производство продуктов питания, некоторые другие отрасли, то там превышение в 4 и более раз. У наших металлургических производств, например, в машиностроительной отрасли коэффициент полезного действия — 8 — 10 процентов при мировом уровне — 50 — 55. По нашим расчетам, в машиностроительном комплексе затрачивается 350 — 400 кг условного топлива на 1.000 долларов США продукции. Европейский уровень — 100 — 150. «СБ»: И как достичь этого уровня? Л.Шенец: Чтобы снизить энергоемкость продукции к 2010 году на 31 процент, а именно такая задача поставлена в Директиве Президента, в первую очередь необходимо обеспечить максимальную загрузку наших энергогенерирующих мощностей. А чтобы выйти на уровень высокоразвитых стран по энергоемкости, потребуется вложить в энергетику приблизительно 19 млрд. долларов, в энергосбережение — примерно 12,5 млрд. до 2020 года. Причем около половины должно пойти на техническое перевооружение отраслей. В.Тимошпольский: Сама по себе модернизация энергетической системы по экономии мало что даст. По европейским меркам, чтобы сэкономить 1.000 тонн условного топлива, нужно вложить от 0,5 до 1 миллиона долларов в обновление технологического оборудования. Но ведь эту самую 1.000 тонн можно получить за счет изменения режимов, условий работы, перехода с одного вида топлива на другой и так далее. Поэтому все это надо делать параллельно. В программе модернизации и технического перевооружения энергосистемы, если вспомнить, на эти цели на пятилетку предусматривалось 2,5 — 3 млрд. долларов. То есть 500 — 600 миллионов в год. А эффект итоговый — всего 0,8 — 1 миллион тонн экономии условного топлива. Это очень невысокая цифра в сравнении с тем, что можно было просто иметь от прямой экономии. Но если бы мы вложили такие же средства в промышленность, в химию, например, то эти показатели выросли бы в 3 — 4 раза. Поэтому надо оптимизировать работу энергосистемы — это примерно 40 процентов всего используемого топлива в энергобалансе страны, остальные 60 осели в промышленном секторе. Параллельно необходимо модернизировать агропромышленный сектор, коммунальную сферу, предприятия Минпрома, «Белнефтехима» и другие. У нас сегодня износ технологического оборудования в энергетике — порядка 60 — 65 процентов. А на некоторых предприятиях оборудование не менялось полвека и более. А.Саванович: По моему убеждению, у нас до 40 процентов энергии можно сэкономить только за счет более рационального ее использования. Витебский завод «Витязь» имел в себестоимости своих телевизоров 17 процентов затрат на энергоносители. После модернизации эта цифра снизилась до 3 процентов! Вот где резервы. Или возьмем хлебокомбинаты, маслосырзаводы. На одном предприятии затрачивается на доллар прибыли примерно 3 кг условного топлива, а на другом такого же профиля — в 10 раз больше... В чем причина? Либо там очень старое оборудование, либо полная бесхозяйственность. Л.Шенец: Под экономией мы должны понимать не ограничение потребления энергии, а повышение эффективности ее использования. И сырья точно так же. И у нас есть ряд производств, на которые можно равняться другим. «СБ»: Это понятно, но почему такой дисбаланс? Почему одни заинтересованы в эффективном производстве, а другим и так неплохо? Как заинтересовать руководителей в повышении эффективности использования сырья и энергии? В.Тимошпольский: Есть руководители, которые на все, о чем мы говорим, мало обращают внимания. Они исправно получают дотации, различного рода преференции. Все их умение руководить заключается в том, что они умело выпрашивают средства. А что они сделали, чтобы рационально построить свою хозяйственную деятельность? Вопрос. С.Рута: Одними наказаниями мало чего добьешься. Нужно стимулировать и поощрять снижение себестоимости выпускаемой продукции. В.Тимошпольский: Сегодня зарплата руководителя не может быть выше средней по предприятию более чем в 4,5 раза. Надо дать возможность повышать зарплату успешно работающим руководителям из прибыли. В том числе и полученной за счет экономии ресурсов и внедрения энергосберегающих технологий. Причем система стимулов должна распространяться не только на директоров, но и начальников цехов, мастеров, рабочих. И еще. Сегодня расходные коэффициенты согласовываются в министерствах. На практике экономия идет, а согласование может тянуться долгое время. Я столкнулся с этого рода проблемой на предприятиях системы Минпрома. На БМЗ целый пакет серьезнейших изобретений, который позволяет экономить десятки тысяч тонн условного топлива и материалов, внедрен еще в 2004 году, а мы не можем никого премировать за это. Это нормально? В.Пекелис: Проблема в том, что у руководителя сегодня нет заинтересованности экономить. Потому что система планирования «от достигнутого» не позволяет проявлять руководителю такого рода инициативы. Ему скажут: молодец, давай на следующий год еще столько же сэкономь или вдвое больше. Поэтому директора свои резервы скрывают. И все знают прекрасно об этой системе тормозов. А.Саванович: В 1998 году разрешалось 50 процентов средств от сэкономленной энергии отдавать на премирование, остальные — на проведение других мероприятий по энергосбережению. Я тогда подсчитал на примере среднего колхоза, что если работать на условиях оплаты только в размере половины от сэкономленного, можно стать миллионером. А сегодня у нас нет в райисполкомах и на предприятиях человека, который бы отвечал за экономию. «СБ»: Насколько выгодно использование местных видов топлива? М.Герман: У нас стоит задача обеспечить за счет местных видов топлива 25 процентов тепловой и электрической энергии. И задача эта будет решаться в основном за счет более широкого использования древесины. Здесь только надо очень разумно подойти, чтобы наши потомки не остались без лесов. НАН достаточно основательно просчитала наши ресурсы по древесине. Это бурелом, сухостой, отходы и прочее, чего вполне достаточно, чтобы выйти на плановые показатели. Но дело в том, что эти ресурсы находятся в лесу, причем в глубине, а у нас зачастую нет специализированной техники для вывоза, нет соответствующей инфраструктуры. В Швеции эти вопросы отдали частникам. Возможно, и для нас вариант — использование небольших частных предприятий. «СБ»: Кто–то считал, во сколько обойдется перевод на местные виды топлива действующих котельных? И каковы будут сопутствующие расходы? Не будет ли это стоить столько, что выгоднее окажется покупать тот же газ, мазут и уголь? В.Тимошпольский: Хороший вопрос. Использование местных ресурсов — это удел развитых, богатых стран. По этому пути идут Швеция, Норвегия, Финляндия, Германия. Древесное топливо, отходы в том числе, — дорогое удовольствие, чтобы эффективно использовать, его нужно перевезти, складировать, привести в вид, удобный для энерготехнологического использования. Дешевую электроэнергию в этих странах дают АЭС. Швеция экспортирует 28 процентов всей вырабатываемой у них энергии, и уже эти деньги дают возможность использовать древесное и другие виды местного топлива. Рядом — Норвегия, где есть запасы газа. Но газ у шведов в общем энергопотреблении составляет всего лишь 10 процентов. 35 — 37 процентов дают АЭС, столько же — местные виды топлива и столько же получают от гидроэнергетики. Кстати, у них и климат, и население по численности, как у нас. Климат даже хуже. А.Саванович: Здесь важно отметить, что в этих странах говорят не столько об энергосбережении, сколько об экологии. Так вот, древесина в нормативных расчетах дает ноль выбросов. М.Герман: Она дает столько же выбросов, сколько и другие виды топлива. А.Саванович: Они исходят из того, что если древесина сгниет сама, то даст выбросов по СО2 больше, чем при сжигании. И используя древесину как топливо, решают две проблемы одновременно: и экологическую, и экономическую. Кстати, тонна высококачественного украинского угля стоит 70 — 80 долларов, а Минлесхоз за тонну условного топлива из древесины берет 82 доллара. Как это понять? Древесину — что, сложнее добыть, чем уголь, да еще с учетом транспортировки? Это говорит о том, что мы просто не готовы использовать ее эффективно. Л.Шенец: Цена 82 доллара говорит о низкой степени механизации труда в заготовке древесного топлива. «СБ»: Какая же рациональная экономика при таких ценах? Л.Шенец: Мы за газ отдаем по 100 долларов, а здесь — 82, да еще деньги остаются внутри страны плюс занятость — новые рабочие места, плюс налоги. У нас есть программа при Минпроме по созданию специальной техники — задействованы «Амкодор», МАЗ и другие. Механизация и позволит нам снизить стоимость. Последние два года мы занимаемся и разработкой технологий сжигания, автоматизацией топливоподачи и т.д. Что касается вопроса о затратах при переводе котельных на местные виды топлива, то сегодня, например, построить источники на местном древесном топливе стоит около 1,5 — 2 тысяч долларов на киловатт. А.Саванович: Мы постоянно подменяем понятия. Большая энергетика была, есть и будет — это основа экономики. А все остальное только дополняет ее. На перевод котельных на местные виды топлива, создание и освоение самых современных технологий в этой области понадобятся годы. Но необходимо использовать то, что буквально валяется под ногами. С.Рута: Еще аспект. В жилищном строительстве сейчас идет проектирование и строительство домов с поквартирным отоплением. Если раньше установка газовых отопительных котлов была возможна только в домах до двух этажей, то сейчас ее используем и в девятиэтажках. Это, во–первых, снижает стоимость квадратного метра — нет необходимости тянуть теплотрассу, во–вторых, уменьшает размер бюджетных дотаций и, наконец, создает более комфортные условия людям — нет привязки к отопительному сезону. И топливо оплачивается стопроцентно в отличие от дотационных гигакалорий и электроэнергии. А те котельные, которые построены в советские времена, были, так сказать, с перспективой, с расчетом на отопление каких–то дополнительных объектов. Этих объектов построено не было, а избыток мощности остался. И теперь такие котельные работают иногда с загрузкой 15 — 20 процентов. Прибавьте к этому потери в 25 процентов на теплотрассе... «СБ»: А в жировках выгода тоже заметна? Л.Шенец: Мы проводили такой анализ, сравнивали два аналогичных дома, один из которых был оборудован тепловыми котлами. Его жильцы где–то на 35 — 40 процентов платили меньше. Но такая система отопления оправданна лишь в отдельно стоящих домах и микрорайонах, удаленных от источников энергии. Там, где есть ТЭЦ, естественно, выгоднее использовать централизованный источник. С.Рута: О местном топливе. У нас сегодня на территории района вводится ежегодно более 150 тысяч квадратных метров жилья с индивидуальным отоплением. И наша промышленность, надо признать, выпускает достаточно экономичные отопительные котлы для домов коттеджного и усадебного типа застройки. Вот где можно использовать для отопления те же щепу, опилки, а не газ. А.Саванович: На использование древесины для отопления и горячего водоснабжения средства выделяют и различные международные организации. В частности, Глобальный экологический фонд. Построена уже котельная в Узде, в этом году будет сдана в Мостах. Котельная в Боровлянах — один из таких объектов. Мы почти два года потеряли только из–за разговоров: надо, не надо. Где брать топливо? У нас ежегодно «Зеленстроем» вывозится на свалку 20 тысяч кубов древесины из наших городских дворов. Постоянно идет санитарная вырубка в близлежащих лесах. А почему эту древесину не использовать? «СБ»: Но здесь же нужно соблюдать график поставок, а не от случая к случаю возить... А.Саванович: Леса и дворы чистят каждый год. И если подключить частника, он найдет возможность делать это регулярно, как того требует график. Не надо только путать деловую древесину и отходы. И экономическая целесообразность должна быть во главе угла. Вот бобруйский «Фандок» ищет кредиты, чтобы использовать отходы своего производства — опилки. А в Слуцке нет древесины, там и речи не может идти о таких проектах. И еще очень показательный пример. В Радошковичах стоит котельная БГУ, а рядом, в 100 метрах, котельная Межколхозздравницы. Первая как «куколка» — кругом автоматика, вторая — древность. Поленья носят, вручную загружают... Л.Шенец: Нам нужно правильно расставить акценты. Если все увлекутся одной только идеей перехода на местные виды топлива, мы можем упустить что–то главное. Нам очень важно провести комплекс мероприятий по экономному использованию импортируемого топлива, сокращению его потребления. Нужно оптимизировать схемы теплоснабжения, например, приблизить к потребителю источник тепла и так далее. В общем, работать сразу по двум направлениям — энергосбережение (энергоэффективность) и увеличение использования местных видов топлива, нетрадиционных и возобновляемых источников энергии. В.Тимошпольский: Помните, был такой лозунг: экономика должна быть экономной? Над ним смеялись, критиковали. А что в нем плохого, если разобраться? Я вот не соглашусь по отдельным вопросам с коллегами. У нас 15 предприятий, которые потребляют основную долю энергоресурсов. Вот где надо искать резервы в первую очередь. Потому что именно там мы можем получить наибольший эффект от энергосберегающих мероприятий. Это у нас «ГродноАзот», который потребляет 1,5 миллиона тонн условного топлива, «Беларуськалий» — 1 миллион... Если только на 20% сократить энергопотребление за счет увеличения эффективности использования, это даст соответственно 300 и 200 тысяч тонн условного топлива экономии только на этих двух предприятиях. Вот и подумайте, что даст больший эффект — это или создание новых установок для использования бурых углей. Они дадут нам в баланс 200 тысяч тонн, но заберут 500 миллионов долларов на их создание, внедрение. Я считаю, финансовые вложения нужны в первую очередь там, где будет получен больший эффект. И с этого надо начинать, а не распылять деньги, которых у нас не так много, чтобы тратить нерационально и неэффективно. «СБ»: А так называемая альтернативная энергетика? В.Пекелис: Я вижу перспективы в производстве ветроэнергии. У нас есть несколько благоприятных зон, срок окупаемости — в пределах семи лет. В.Тимошпольский: Это не те ресурсы, которые позволят раскрутить экономику. В.Пекелис: Мы можем на ветроэнергии процентов семь–десять потребностей закрыть. А.Саванович: Да ну что вы! Ноль целых и потом еще несколько нолей... Л.Шенец: Думаю, здесь убедительнее всего будет язык цифр. Чтобы построить Минскую ТЭЦ–5 (450 мегаватт), потребуется по 450 долларов за один киловатт, а чтобы построить ветроустановку — 1.800 долларов за киловатт. Вот и давайте посчитаем с учетом, что она работает не более 22 — 24 процентов. Итого 6 — 7 тысяч долларов за киловатт! В топливно–энергетическом балансе даже самых «ветреных» стран доля ветроэнергетики — менее двух процентов. Коэффициент загрузки установок в Германии — 16 процентов, в Испании — 23, в США — 29 процентов. Поэтому ни 7, ни 10 процентов мы не получим. Заниматься и развивать можно и нужно, но с учетом экономической целесообразности. В.Тимошпольский: Ни котельными на местных видах топлива, ни ветряками проблему энергосбережения в масштабах страны не решишь. И программу не выполнишь. Посмотрите, как дела обстоят в этой сфере в мире. Общий мировой топливный баланс близок к оптимальной схеме. 17 миллиардов тонн условного топлива, используемого в мире, «разложены» следующим образом: нефть — 40 процентов, природный газ — 25 процентов, уголь — 22 — 23 процента, остальное — это атомная энергия, местные виды топлива и возобновляемые источники. И мы должны стремиться примерно к такой же структуре энергопотребления. В.Пекелис: Именно электроэнергия является наиболее совершенным энергоносителем, и спрос на нее с течением времени будет только возрастать. Именно для производства электроэнергии, а не тепла планируется строительство АЭС. Но поскольку для ввода в действие АЭС потребуется как минимум 8 — 10 лет, для смягчения негативных последствий повышения цен на газ ничего иного, кроме активного энергосбережения и прежде всего экономии электроэнергии, предложить невозможно. Есть опыт Минского электротехнического завода, где за счет несложного мероприятия удалось получить очень серьезную экономию электроэнергии. Там один месяц из 12 все электрооборудование работает бесплатно. В свое время я приглашал руководство комитета по энергоэффективности посетить этот завод, перенять полезный опыт. Но у нас без указания сверху на такие вещи внимания обращают мало. Л.Шенец: Не надо забывать, что нам по наследству достались построенные в советские времена крупнейшие энергозатратные производства. И последние годы все усилия направлены на то, чтобы реконструировать и модернизировать наше энергетическое хозяйство: крупные энергопроизводства, тепловые сети, тепловые пункты. Что касается вопроса, что получит энергетика от реализации программы. Она уже получила в результате проведения запланированных мероприятий экономию 1 млн. 150 тысяч тонн условного топлива. Если раньше новолукомльская станция затрачивала 343 грамма топлива на единицу выработанной энергии, то сегодня этот показатель равен 317 граммам. По Березовской ТЭЦ было соответственно 360, сегодня — 330 граммов. Реконструкция Минской ТЭЦ–3 даст 230 мегаватт, ТЭЦ–2 — 65 мегаватт. Планируется ТЭЦ–5 на 450 мегаватт, удельный расход топлива там будет 240 — 250 граммов условного топлива. Вот вам усилия — и результаты. «СБ»: Сегодня важнейшая задача — привлечь инвестиции в модернизацию и техническое перевооружение энергетической отрасли и экономики в целом. Как это сделать? Л.Шенец: На мой взгляд, сейчас самая неотложная задача — создание нормативной базы, которая способствовала бы привлечению инвестиций. Гарантии инвесторам — это основа. Многие сегодня готовы вкладывать средства только в оборудование, потому что его в случае форс–мажора можно забрать. Сейчас внесен проект закона о нетрадиционных возобновляемых источниках энергии, который позволит привлечь инвестиции для строительства энергетических объектов. В.Тимошпольский: Здесь нужна активная позиция белорусской стороны. Когда тот же западный партнер будет видеть, что не только предприятие, но и государство заинтересовано в решении этих вопросов, то и доверия будет больше. Во всем мире эффективно работает именно такое совместное финансирование. С.Рута: Любой инвестор, вкладывая деньги, нацелен на прибыль. Он должен быть уверен, что, вложив рубль, получит рубль двадцать. А мы, вложив средства в модернизацию, получим конкурентоспособную продукцию. Вот и все выводы.
В 1992 году в России были отпущены цены почти на все товары, кроме энергоносителей. Чтобы решиться и на это, властям понадобилось 15 лет. К 2011 году почти весь газ и электроэнергия в России будут продаваться по рыночным ценам. Но начнут ли тогда их экономить в стране, где расход энергии вдвое превышает среднемировой уровень? Газ и электроэнергия в России уже в 2011 году будут продаваться по свободным ценам. Для этого, начиная с 2007 года, нынешние фиксированные цены будут поэтапно. повышаться. Речь идет о промышленных потребителях, то есть о компаниях и предприятиях, переходный период для населения, по планам правительства, займет вдвое больше времени – 10 лет. До сих пор Россия остается одной из самых энергоемких стран мира. То есть на одни и те же цели здесь расходуется значительно больше энергоресурсов, чем за рубежом. В целом энергоемкость экономики России в 2 раза выше среднемировой, в 3 раза выше, чем в Западной Европе, в 2,3 раза выше, чем в США, и в 2 раза выше, чем в Китае, говорит руководитель Центра по эффективному использованию энергии Игорь Башмаков: «Если в 1970 году Китай вдвое отставал по этому показателю от России, то теперь он также вдвое ее опережает». В 1992 году в России «отпустили» почти все цены, кроме цен на энергоносители, которые «держат» до сих пор. Тем не менее, и эти цены росли. Но каждое новое их повышение мало что меняло в поведении потребителей – в первую очередь, промышленных – и особенно не вынуждало их инвестировать в более энергосберегающее оборудование. «Основу всего производственного потенциала страны все еще составляет старое оборудование, советских времен, - говорит руководитель отдела Института комплексных стратегических исследований Евгений Погребняк. – А поскольку новых инвестиций пока совсем немного, энергетическая эффективность экономики в целом остается примерно на том же уровне». Политика и мотивация В России практически нет исследований того, как именно меняется спрос промышленных и частных потребителей на те или иные энергоносители по мере роста цен на них, другими словами, насколько этот спрос оказывается эластичным. Такие исследования помогли бы прогнозировать, насколько может сократиться потребление в стране газа или электроэнергии после того, как цены на них будут вскоре отпущены. Даже в наиболее развитых рыночных экономиках сами государства в течение последних 30 лет активно формируют политику энергосбережения, не полагаясь только на рыночные механизмы, тогда как в России такой политики на федеральном уровне просто не существует, говорит Игорь Башмаков. Рыночные механизмы, по его мнению, работают в области энергосбережения лишь при определенных условиях: «Прежде всего, нужна мотивация экономить энергоресурсы. А во многих секторах российской экономики, например, в бюджетной сфере, этим никто просто не интересуется. Необходима также система информации и обучения – на большинстве российских промышленных предприятий даже главный энергетик не в состоянии разработать план повышения энергоэффективности завода самостоятельно, без помощи со стороны, - говорит Башмаков. – Кроме того, государству предстоит создать систему стимулов энергосбережения и координировать эти усилия». Еще один фактор – потребность в долгосрочных кредитах для финансирования проектов повышения энергоэффективности предприятий. А банки, не только в России, но и в других странах, по мнению Игоря Башмакова, пока оценивают риски таких проектов значительно выше, чем они есть на деле. Экономия – вопрос выживания В течение последних 15 лет внутренние цены на газ в России оставались на столь низком уровне, что ни о какой эластичности спроса на газ по мере его удорожания говорить не приходилось – этот спрос только возрастал. Некоторые потребители газа имели возможность просто перекладывать возросшие издержки на своих потребителей – например, энергетики, цены которым также устанавливало государство, говорит аналитик инвестиционной компании «Проспект» Дмитрий Мангилев. У предприятий других отраслей такой возможности не было, они действовали в конкурентной среде, в отличие от энергетики, и низкая цена газа являлась одним из их конкурентных преимуществ. Если через пять лет цены на газ в России для промышленных потребителей действительно сравняются с европейскими, за вычетом экспортных пошлин и стоимости транспортировки, это конкурентное преимущество сойдет на нет. По словам министра промышленности и энергетики России Виктора Христенко, если грядущее удорожание газа провели бы сейчас, то одна тысяча кубометров топлива стоила бы примерно 125 долларов – это второе больше, чем сегодня платят российские предприятия. Поэтому в экономии газа в большей степени будут заинтересованы те отрасли, которые, с одной стороны, потребляют его много, а с другой стороны, ориентированы на экспорт. «Например, металлургия или производство минеральных удобрений, - поясняет Дмитрий Мангилев. – Низкие цены на газ в России для них – одно из главных конкурентных преимуществ. И если оно уйдет, эти отрасли просто окажутся на грани выживания, если сами не решатся на масштабные программы энергосбережения». Выбирать или экономить В России либерализация рынка электроэнергии только начинается. Однако к 2011 году, когда планируется отпустить цены на электроэнергию для предприятий, сам сектор ее производства в России может стать уже вполне конкурентным – в отличие, например, от сектора передачи электроэнергии, который останется под полным контролем государства. В этом случае фактор отпускной цены может стать более значимым для самих энергокомпаний, чем для потребителей, которые смогут выбирать себе поставщика вместо того, чтобы думать об энергосбережении. «Вряд ли фактор конкурентного рынка перевесит потенциал энергосбережения, - полагает аналитик инвестиционной группы АТОН Дмитрий Скрябин. - В конечном энерготарифе доля собственно электроэнергии, которая покупается на рынке и на цены которой воздействует конкуренция, составляет максимум 50%, все остальное – инфраструктурные платежи, которые, безусловно, будут расти. Поэтому фактор конкуренции на этом рынке, если вообще таковая будет, не очень сильно будет влиять на итоговую цену электроэнергии». Неведомая выгода и неплатежи Для частных потребителей в России переходный – к свободным ценам на газ и свет – период продлится, по планам правительства, не пять лет, как для предприятий, а 10 лет. Тем не менее, полагает директор Центра по эффективному использованию энергии Игорь Башмаков, в стране лишь предстоит создать систему как мотивации к энергосбережению, так и информации о ней. «Люди просто не знают, какую выгоду они могут получить, установив в своей квартире более экономное оборудование. Например, москвичи не знают, что, только на одной энергоэффективной лампе они за год будут экономить 100-150 рублей. Учитывая, что в каждой семье задействовано, как минимум, десять ламп, это заметная экономия для семейного бюджета». При этом энергосберегающими могут быть не только лампочки, но и более энергоэкономные холодильники, стиральные машины, телевизоры или электроплиты. Повышение цен на свет или газ для населения, по опыту многих стран, всегда чревато ростом неплатежей. Слишком большая нагрузка коммунальных платежей на семейный бюджет приведет не к тому, что люди начнут покупать в дом более эффективные бытовые приборы, а к тому, что они перестанут платить, говорит Игорь Башмаков: «Заступить за некую грань - значит стимулировать неплатежи. И тогда сами энергокомпании, которым так необходимы инвестиции в собственное развитие, просто не смогут собрать эти деньги с населения». А наименее обеспеченным следует напрямую помогать за счет бюджета устанавливать энергоэффективное оборудование, как это делается, например, в Лондоне, говорит Башмаков. Месяц назад Европейская комиссия представила проект масштабной программы энергосбережения в странах Европейского союза. В нем отмечается, в частности, что 20% всей электроэнергии, потребляемой в жилом секторе, приходится на долю бытовых электроприборов, пребывающих большую часть времени суток в режиме ожидания – stand-by. Это компьютеры и принтеры, телефоны-факсы и ресиверы спутникового телевидения, видеопроигрыватели и обычные телевизоры...
Проект. Приложение 1. Буксующие альтернативыазербайджан ищет варианты использования неископаемых энергоисточников. Новая страница 1. Гост р 51380-99. Главная -> Экология 
|